нормально. Ура не орали, вопросов лишних не задавали, но занимались отлично. Глядя на них, я невольно сравнивал своих недавних оболтусов со всеми этими С-славиками, Фомками, Сараями и Борзыми. Сразу видно, не было у тех придурков нормальных учителей. У меня вон даже «Чапаев» стал вести себя по-человечески. Не говоря уже об остальных…

Нет, я не настолько самовлюблен, чтобы считать это преображение исключительно своей заслугой. И Карл Фридрихович и Виктор Сергеевич и даже — Петр Николаевич — все воспрянули. Перестали отбывать повинность. Да и Григорий Емельяныч, как только с Серафимой Терентьевной разбежался, тоже почувствовал себя не просто школьным военруком, а офицером, примером для пацанов, будущих защитников Родины. Кстати, это он меня подменял пока я был на больничном.

Так что с меня бутылка. И вообще, надо бы собраться с коллегами, посидеть, потрепаться за жизнь. А пока мне надо потрепаться с химичкой. Я посмотрел расписание и увидел, что и у меня и у нее во время третьего урока «окно». И решил этим воспользоваться. Едва прозвенел звонок, и школьные коридоры опустели, я вошел в дверь кабинета химии и биологии. В самом учебном классе Екатерины Семеновны не было, и я решил заглянуть в ту комнатенку, где хранились препараты. И угадал. Химичка была тут. Сидела спиной к двери, за столом, положив голову на скрещенные руки. Плечи ее беззвучно вздрагивали.

— Екатерина Семеновна, — проговорил я. — Да что это с вами?

Глава 5

— А, это вы, Саша… — пробормотала химичка, поднимая голову и вытирая слезы. — Я не слышала, как вы вошли…

— Да ладно тебе! — буркнул я. — Мы же одни… Чего нам тут политесы разводить… Ты лучше скажи, кто тебя обидел?.. Я этому козлу враз морду сворочу!

Она улыбнулась. Слезы высохли.

— Этому — не своротишь…

— Что, неужели он так силен? — сделал я вид, будто не понимаю, о ком речь.

— Да что ты! — отмахнулась Екатерина Семеновна. — Если бы не погоны, этот сморчок вообще ничего бы из себя не представлял…

— Погоны? — удивился я. — Неужели ты о своем Сильве?.. Он кажется у тебя капитан чего-то там…

— Милиции, — уточнила она. — В ОБэХаэСэС служит, ловит разных жуликов, которые обманывают государство…

— Тогда почему же он козел? — продолжая разыгрывать из себя неосведомленного лопуха, спросил я.

— Девку себе нашел, сволочь… — преподавательница химии употребила иное слово, не принятое в педагогической среде. — Комсомолочку…

— А ты его разве любишь?

— Этого подонка? — изумилась химичка. — Да меня тошнит от его постной рожи…

— Что же ты тогда плачешь?

— Да за что мне такая судьба? — в отчаянии проговорила она. — Почему я должна терпеть рядом с собой этого козлину⁈

— Так разведись!

— Не даст он мне развода… — вздохнула Екатерина Семеновна. — Это может запятнать его репутацию, как сотрудника правоохранительных органов… Ему могут отсрочить присвоение очередного звания.

— М-да, положение… — вполне искренне посочувствовал я. — Слушай, а ты же можешь ему испортить карьеру… Насколько я понимаю, аморалка похлеще развода будет…

— Думала я об этом, — призналась химичка. — Но ведь у меня только подозрения, а не факты…

— А подозрения откуда?

— Да видела я их…

— Где?..

— В парке… — принялась рассказывать она. — Идут, шерочка с машерочкой… Он ей что-то вкручивает, а она заливается… А мне слова доброго не скажет, только бурчит…

— Ну парк к делу не пришьешь… — вздохнул я. — Их бы в койке застукать, да еще и сфотографировать…

— Сфотографировать? — удивилась химичка. — Мы же не на Западе… Это у них там частные сыщики за неверными мужьями с фотоаппаратами следят…

— У них там все ради денег делается, — подыграл я. — А у тебя цель иная, ты хочешь прощелыгу и карьериста на чистую воду вывести… Как он может выявлять расхитителей социалистической собственности, если сам не прозрачен, как кристалл?..

Екатерина Семеновна посмотрела на меня с надеждой и безнадежно покачала головой.

— Одна я с этим не справлюсь…

— Я помогу.

— Правда?

— Правда… — не покривив душой, ответил я. — Ты только скажи, как ее зовут, разлучницу?..

— Ой, да ты ее знаешь! — усмехнулась химичка. — Эта Симочка, бывшая старшая пионервожатая наша… Она ведь и тебе глазки строила… Ты из-за нее даже с военруком цапался…

— Было дело… — не стал отрицать я. — Так значит, она теперь твоему глазки строит…

— Я бы ей их повыцарапала… — без всякой логической связи с предыдущими своими словами произнесла она.

— Только вряд ли их удастся застукать в койке, — продолжал я. — Эта целочка и твоего к себе не подпустит… Зачем ей женатый мужик?.. Она выискивает холостого…

Я проверял решимость Екатерины Семеновны на прочность.

— Достаточно будет зафиксировать хотя бы попытку совращения, — сказала моя почти уже сообщница.

— Ну вот, теперь ты мыслишь конструктивно, — похвалил ее я. — Как мы организуем слежку?

— Я позвоню тебе, если он куда-то соберется вечером…

— А если он соберется куда-нибудь в течение рабочего дня?

— Да, это может быть, — проговорила химичка. — Что же делать?

— Не проще ли установить слежку за Симочкой?

— Наверное, но кто из нас это будет делать? Мы же оба работаем!

— Вот если бы можно было следить за передвижениями интересующих нас субъектов, не бродя за ними по пятам… — пробормотал я.

Екатерина Семеновна посмотрела на меня вытаращенными глазами и прошептала:

— Есть такой способ!

Покинул я кабинет химии и биологии даже более удовлетворенным, нежели прежде. Разговор с химичкой оказался куда плодотворнее, нежели я рассчитывал. Отныне я был не один. Конечно, я не рассказал своей бывшей любовнице о том, что ее муженек на меня зуб точит и козни строит. Пусть думает, что я действую из бескорыстного желания ей помочь. Ведь и меня она готова использовать для того, чтобы то ли наказать своего муженька, то ли избавиться от него. Это хорошо, когда интересы партнеров, ну или — сообщников, совпадают в целом, разнясь лишь в некоторых деталях.

Способ слежки, предложенный Екатериной Семеновной, был не оригинален, но гениален, хотя и отдавал киношным трюком. Какая разница! Главное, что он позволял уточнить маршруты передвижения ее мужа-рогоносца,